Интервью с актером Андреем Мерзликиным - первое в рамках Всероссийского проекта «Быть отцом!», участие в котором принимает интернет-издание «Социальный Калининград».
За свою актерскую карьеру он снялся более чем в сотне кино- и телефильмов, среди которых «Бумер», «Обитаемый остров», «Брестская крепость» и т.д..
Андрей счастливый человек. Все его мечты рано или поздно сбываются. Мечтал работать в космонавтике – поступил в техникум космического машиностроения, выучился на радиотехника. Захотел сменить профессию, стать артистом – поступил во ВГИК, закончил его с красным дипломом и вскоре прославился на всю страну, сыграв в фильме Бумер. Мечтал о жене-красавице и о сыне – эта мечта тоже осуществилась. Сегодня у Андрея и его жены Анны четверо детей - два сына и две дочери. Большая и дружная семья.
- Каким было ваше детство?
- Я вырос в обществе, где существовали родственники. Мы жили, поддерживая отношения с близкой и даже с дальней родней. В гости ездили в разные концы страны, общались. У нас было понимание, что двоюродные – это через один шаг родные. Мамины сестры жили так дружно, что двоюродные братья и сестры казались мне членами моей семьи. А сейчас родственники живут на соседних улицах, но у них нет сил или времени прийти в гости.
- Слова или поступок Вашего отца, которые особенно врезались в память и повлияли на вашу жизнь?
- Отец однажды мне сказал: «Вперед не суйся и сзади не плетись». Я запомнил это правило «золотой середины». Царский путь — уметь все делить и искать «золотое сечение».
- Можно сказать, что когда в мужчине рождается отец, он испытывает муки рождения?
- Конечно! Я с Федором разговариваю примерно так: «Федь, я еще только учусь! А ты мне должен помочь стать тем отцом, которого ты хотел бы иметь. Я могу ошибаться, но это не дает тебе право радоваться моим ошибкам. Так же, как и мне – твоим. Если я тебя за что-то тебя ругаю, и ты считаешь, что это несправедливо - все равно я твой отец, а ты мой сын. И ты должен дать мне возможность прожить этот опыт, извиниться перед тобой и объяснить, почему это произошло». Такие беседы происходят не часто, но они важны, потому что ставят нас в позицию двустороннего воспитания при жесткой иерархии «отец - сын».
- Чему вас учат дети?
- Тому, что я еще далек от идеала. Вскрывают некоторые черты характера, модели поведения, которые еще подлежат шлифовке. Ни родители, ни друзья, ни коллеги не открыли во мне того, что вскрыли наши дети. И эти экзамены, которые я часто не прохожу, потом пересдаю, позволяют мне расти и заниматься самовоспитанием. Приходится читать книги. Не только классику и современную литературу, но и книги, которые помогают мне понять своих детей. И книги, которые надо было прочитать в их возрасте, а я не прочитал. «Тома Сойера», например. Я раньше только кино смотрел – а с Федором взяли и прочли! Потрясающая вещь! Потом мы обсуждали с сыном, почему Гекльберри Финн вернул свою часть клада. Почему один ребенок радуется миллионам, а другой нет. «Я хочу жить в своей бочке, я эту бочку ни на что не променяю», - говорит Гекльберри Финн. И я понимаю, о чем он! Мне очень хочется, чтобы и Федор понял.
- Вы уже задумываетесь о том, кем станут ваши дети? Какие профессии выберут?
- Федя у нас любит конструктор, у него получается системно мыслить. В три-четыре года он делал все по инструкции, а к пяти годам уже сам моделировал поражающие меня объекты, осмысленные и действующие. Из деталей для арктической станции он может, к примеру, собрать танк! Говорит, что хочет быть инженером.
Мы по-настоящему детей своих не знаем. Я никогда, например, не предполагал, что наши дети тоже размышляют о жизни, и у них есть свои наблюдения и выводы. Когда Федору было четыре года, у него взяли интервью в детскую рубрику одного журнала. Прочитав его, я был крайне удивлен его детской «взрослостью», глубиной размышления. Потом понял, что дети говорят нам, родителям, ровно то, что мы хотим услышать. Порой так бывает: «Как дела в школе?» - «Нормально». Все! Что у них в голове, на душе, мы и не догадываемся. А в общении с «третьими» лицами, они становятся самостоятельными личностями. Где та возможность, где тот «третий», где та ситуация, которая поможет нам раскрыть своих детей, понять их, услышать? Если бы я не знал, что это Федино интервью, я бы подумал, что этому мальчику лет десять.
- В вашем отношении к сыну что-то изменилось после этого?
- Я отошел на несколько шагов, чтобы постараться его рассмотреть. Оказывается, это не тот малыш, которого я видел с расстояния протянутой руки. С ним можно спорить и размышлять, обсуждать прочитанные книги. Во время нашего семейного воцерковления Аня читала детям детскую Библию, они слушали и засыпали. А в этом году мы едем на Пасху – и вдруг мне дети начинают рассказывать, как евреи исходили из Египта! Я чуть не выпустил руль от неожиданности. Прошло два-три года, и вот эти знания у них всплыли.
- С девочками вы ведете такие же беседы, как с Федей?
- Нет. Что вы! Между нами только любовь и нежность. Только колыбельная перед сном. Воспитание дочерей – это совсем другое. То есть медаль-то одна, но стороны разные. Девочек нужно любить, и они должны всегда знать, что отец - их защитник. Очень легко потерять их, если они не видят в тебе защитника. Когда они неправы – особенно. Например, Сима что-то натворила и плачет. Я подхожу и говорю ей: «Сима, ты же сама виновата!» А важно не это, а то, что она плачет и хочет, чтобы я ее пожалел. От отцов требуется сначала милость: пожалеть, защитить. И только потом, когда успокоится ребенок, можно обсудить. Когда папа заступается, у девочки формируется доверие к миру.
Ольга Тимофеева
Фото: Константин Бельченко и из личного архива семьи Мерзликиных.
* Интервью опубликовано в рамках Всероссийского проекта «Быть отцом!» проводимым Фондом Андрея Первозванного, интернет-журналом «Батя» и издательством «Никея».